Виталик Бутерин разработал абсолютно новую криптовалюту и вдохновил целое движение — и всё это прежде, чем ему стукнуло 20
Впервые мы с Виталиком Бутериным встретились в 2014 году, в Майами, во время биткоин-конференции. Биткойнер, которого я знал в Нью-Йорке, пригласил меня остановиться в пляжном домике с командой разработчиков, которые работали над новым технологическим прорывом — технологией под названием Ethereum (рус. «Эфириум»). Мне сказали, что она превзойдет биткоин по всем параметрам. Бутерин и десяток программистов снимали дом в складчину, используя его как штаб-квартиру для воплощения своих замыслов. Но помимо нас его дом привлек и других участников конференции. Это было во время короткой стадии взрывного неконтролируемого роста, когда цена биткоина подскочила почти до 800 долларов (что-то подобное происходило в «Волке с Уолл-стрит»). За три месяца до этого — когда цена была еще выше — Сенат США провел слушания, чтобы разогнать туман нормативной неопределенности, окружающий рынок криптовалюты. Слушания прошли на удивление хорошо. Итак, первые последователи прибыли в Майами при деньгах и на волне хороших новостей.
Помню свое пробуждение в первое утро конференции. Накануне вечером, пока большинство всё еще бодрствовало, я заснул, расположившись с диванной подушкой в каком-то глухом коридоре, вставив наушники и натянув капюшон «кенгурухи» на голову. Утром, войдя в гостиную, вместо живых людей я застал только моргание диодов и жужжание техники. Шнуры удлинителей извивались по полу, петляя вокруг пустых пивных бутылок и ножек маркерной доски, испещренной уравнениями и схемами. Я осмотрелся, но не нашел свободную розетку, чтобы зарядить телефон.
Единственным, кто уже не спал, был Бутерин. Он сосредоточенно работал, сидя в шезлонге на улице. Я не стал ему мешать, и он, казалось, не заметил меня. Тем не менее я помню, какое впечатление он тогда произвел. Этот субтильный 19-летний юноша — кожа да кости — нависал над своим ноутбуком как богомол, преследующий добычу, нанося ему ловкие, смертельные удары с невероятной скоростью.
Похоже, что все были тут прежде всего из-за Бутерина. Двумя месяцами ранее он опубликовал технический документ, в котором описывалась невероятно амбициозная технология, выходящая за рамки миссии биткоина — осуществления неотменяемых цифровых платежей без посредников — и обладавшая платформой для автономного программного обеспечения всех видов.
С того момента эта концепция стала боевым кличем для целой армии разработчиков, чья вовлеченность в эту сферу равносильна технологическому крестовому походу за расширенную доступность, прозрачность и подотчетность — базовые черты любой открытой, децентрализованной блокчейн-архитектуры. Их цель — создать новую экономику, к которой каждый может присоединиться на своих собственных условиях.
В Майами армия Бутерина была небольшой, но уже остро осознавала важность канонизации своего предводителя. Джозеф Любин, один из разработчиков, проживающих в доме, и один из немногих людей, который, казалось, понял Ethereum настолько, чтобы увидеть его истинный потенциал, сказал мне внушающим отеческим тоном, что Бутерин — гениальный пришелец, прибывший на нашу планету, чтобы передать нам священный дар децентрализации. Бутерин бродил по траве неподалеку, глядя под ноги и бормоча про себя — таким образом он готовился к речи, которую произнесет перед биткоин-элитой на следующий день.
В последние два года, пока Ethereum развивался от концепции к коду, Бутерина окутали сплошные загадки. Слаженный сонм голосов работающих над Ethereum людей наполнен восхищением и обожанием, и они с удовольствием дополняют жизнеописание Бутерина колоритными, часто смешными деталями. Одни говорили мне, что якобы Бутерин всего за несколько месяцев научился бегло говорить на китайском, другие — что он вундеркинд, страдающий аутизмом, третьи — что все его пожитки умещаются в чемодан, прочие — что однажды он съел целый лимон прямо с кожурой, а также что он — андроид, питающийся от сети Ethereum.
Даже те, кто работал в тесном контакте с Бутериным, кажутся озадаченными им, как будто они наблюдали за этим человеком, но не смогли разгадать его до конца.
«Я помню его в вагоне пригородного поезда, на нем были два разных носка с Хелло Китти, — сказал мне Майкл Перклин, глава службы безопасности канадской фирмы Ledger Labs, которая дает консультации в блокчейн-сфере, знакомый с Бутериным с 2012 года. — И это человек, создающий инфраструктуру, что бросит вызов органам власти самых важных финансовых организаций».
Несколько недель назад я снова встретился с Бутериным, на этот раз на блокчейн-конференции в Нью-Йорке. Когда мы сидели за обеденным столом в «Марриотт Маркис», он рассказал мне, как узнал о биткоине в 2011 году от своего отца, у которого небольшой стартап в сфере софта. Биткойну тогда было два года, Бутерину — семнадцать, и мало кто в его возрасте, а следовательно и в его кругу общения, имел хоть какое-то представление о криптовалютах. Поначалу идея валюты, не имеющей собственной стоимости, была отметена им прочь как обреченная на провал. Но позже он натолкнулся на эту идею снова. Объяснить толком, почему он заинтересовался биткоином во второй раз, Бутерин не может. По его словам, недавно он бросил играть в World of Warcraft и, возможно, просто искал новую навязчивую идею, чтобы она заняла пустующее место. Впрочем, признает он, его двойственное мировоззрение обвиняло централизованную власть во многих грехах социума.
«У меня был более упрощенный образ мышления, — говорит он, выжимая дольку лимона в кружку с зеленым чаем, а затем начиная бесконечно наматывать нитку от пакетика на ручку. — Я считал всё, что связано с государственным регулированием или господством корпораций, обыкновенным злом. Мне казалось, что люди в этих учреждениях были похожи на мистера Бёрнса, они сидят такие за своими столами и говорят себе: «Чудесненько. Как бы мне сегодня обмануть еще тысячу человек?»
Таким образом, его взгляд на мир был сонаправлен взглядам подавляющего большинства первых приверженцев биткоина, которые ни на секунду не сомневались, что технология будет работать как невидимая пленка, сохраняющая статус-кво. И хотя он говорит, что существенно пересмотрел свое полярное разделение добра и зла, Бутерин по-прежнему движим убеждением, что сильные мира обладает слишком большой властью.
«Я думаю, что значительная часть последствий в определённой степени неизбежно ослабит часть таких централизованных игроков, — подчеркивает он, — потому что в конечном счете власть это соперничество, в котором кто-то обязательно проигрывает. И если вы хотите улучшить положение обычного человека, то настолько, насколько вы хотите „вырастить“ его, выражаясь в цветочной терминологии, чтобы сделать добрым и пушистым, настолько же вы обязательно ухудшите положение крупного заправилы. И лично я скажу: в жопу крупных заправил. Им уже хватит денег».
Изучив биткоин, Бутерин захотел раздобыть валюту, чтобы официально присоединиться к новой экспериментальной экономике, но у него не было ни денег, чтобы купить биткоины, ни мощного железа, чтобы намайнить их самому. Вместо этого он шерстил онлайн-форумы о биткоине, пока не нашел того, кто был готов заплатить ему в биткоинах за написание статей в блог. Каждый пост приносил ему 5 биткоинов.
Статьи Бутерина привлекли внимание Михая Ализе, биткоин-энтузиаста из Румынии. Эти двое начали переписываться, и в итоге в конце 2011 года стали соучредителями журнала Bitcoin Magazine. Бутерин занял позицию главного редактора, одновременно с этим проходя пять курсов повышения квалификации в Университете Уотерлу и продолжая работать еще в одном месте в качестве научного ассистента криптографа Иана Голдберга, который в 2004 году совместно с другими разработчиками (прим. пер. — один из них Никита Борисов, о котором в русской вики статьи почему-то нет) разработал протокол сообщений Off-the-Record (OTR), в настоящее время широко используемый для шифрования мгновенных сообщений.
В одиночку пишущий в своей спальне, Бутерин зарекомендовал себя как неотъемлемый голос власти с большим талантом по распутыванию и разъяснению технических особенностей криптовалют на основе блокчейна.
Одиночество — образ жизни, который Бутерин не выбирал, но с которым он хорошо знаком. В третьем классе его перевели учиться по программе для одаренных, из-за чего друзья резко отдалились от него. Новая программа дала понять, что его особые таланты — естественная склонность к математике и программированию, ранний интерес к экономике и способность складывать трехзначные числа в голове в два раза быстрее обычного человека — выделяли его как странного. Если ученики встречались после школы, они не приглашали Бутерина, и ему потребовалось много времени, чтобы просто узнать, что внешкольные общественные мероприятия были и что там происходило.
«Я помню это ощущение, что какое-то время, достаточно долгое, знал, что в некотором смысле я ненормальный», — говорит он. «Когда я был в пятом или шестом классе, я помню только, что многие всегда говорили обо мне так, как будто я был каким-то математическим гением. И очень много раз я корил себя: «ну ладно, почему бы мне просто не быть нормальным человеком и проявлять себя на четверть слабее, чтобы не выделяться».
Бутерин родился в Москве (прим. переводчика — тут автор немного ошибся, на самом деле Виталик из Коломны, что в Московской области) и жил там до шести лет, после чего вся семья переехала в Канаду в поисках лучшей работы. Однако он всегда считал себя больше продуктом интернет-культуры, чем чего-то еще. Когда он стал больше интересоваться биткоином, его сеть контактов выросла. Помимо нескольких людей, пришедших на встречу в Торонто, посвященную биткоинам, все его связи были налажены через интернет.
В мае 2013 года Бутерин принял участие в конференции в Сан-Хосе, штат Калифорния, которая изменила все. Это событие привлекло биткоинеров со всего мира. Кэмерон и Тайлер Уинклвосс (прим. пер. — те самые, кто судился с Цукербергом из-за того, что он украл (или нет) у них идею Facebook) положились на свою мужественность и нюх на таланты, и велели сообществу ждать, затаив дыхание. Ветераны эпохи доткома провели параллели между появлением криптовалют и зарей Интернета. Стенды демонстрировали новые аппаратные кошельки, торговые платежные платформы и биткоин-банкоматы. И Бутерин, как представитель bitcoin Magazine, был всему этому свидетелем. Мероприятие в Сан-Хосе было первым взглядом Бутерина на живое, дышащее сообщество, появляющееся вокруг криптовалютной экономики.
«В тот момент я действительно что-то осознал для себя, — вспоминает он. — Я всерьез убедился: „Эй, это чего-то да стоит! Есть смысл рискнуть и заняться этим вплотную“. Так я и сделал».
В конце семестра он бросил колледж и стал искать способы, как внести более существенный вклад в бурлящее криптовалютное движение.
Рискнули многие. Я сбился со счета, для скольких людей узнать о биткоине стало как обрести религию. Они месяцами изучали эту тему в ущерб сну, работе, отношениям, и в результате оставили свою работу, чтобы следовать на зов сирены Сатоси Накамото, изобретателя биткоина, скрывающегося в тени псевдонима. Но Бутерин выделялся даже на фоне своих новых собратьев по вере. Он один из тех, кто увидел не только головокружительное обещание финансовой выгоды от волатильного рыночного курса биткоина и растущей базы пользователей, но также и возможность более футуристических способов применения этой технологии.
Сатоси Накамото исключил третью сторону из процесса создания валюты и ее передачи путем записи платежей в доступную для всех книгу учёта, называемую блокчейном. Техническое обслуживание передано сети объединенных компьютеров, которые управляют обеспечивающим взаимодействие программным обеспечением и работают совместно и в то же время на принципах конкуренции для обеспечения платежей и соблюдения ряда правил, определяющих параметры этой новой экономики.
Людям не потребовалось много времени, чтобы понять, что теоретически можно использовать транзакции в биткоин-блокчейне для обозначения чего-то большего, чем просто деньги — акции, облигации, права на недвижимость. И кроме того, можно использовать одну и ту же одноранговую сеть, которая проверяет платежи и добавляет их в блокчейн, для создания более сложных контрактов между плательщиком и получателем, что потенциально дает возможность создать совершенно новый род децентрализованных финансовых услуг, каждая из которых функционирует в блокчейне независимо друг от друга.
Когда Виталик вступил в борьбу, этот уровень абстракции уже был узкоспециализированной предметной областью. В 2013 году в течение полугода он метался по всему миру — в Израиль, Лондон, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Амстердам и Лас-Вегас, встречался с людьми, которые пытались вылепить из биткоина более мощную его версию, тратил все это время кучу биткоинов, которые он скопил, когда работал блогером на фрилансе, и которые к этому моменту значительно поднялись в цене. Когда Бутерин вернулся домой в Торонто, он был убежден, что все люди, занимающиеся Блокчейном 2.0 (да, теперь его называли так), заблуждаются.
Во всех проектах, которые рассматривал Бутерин, функциональность пытались добавить, наращивая слои поверх биткоинов. Это, по-видимому, имеет смысл, учитывая огромную популярность биткоина у пользователей. Но хотя у биткоина есть преимущество сетевого эффекта, у него есть один огромный недостаток. По соображениям безопасности, Сатоси Накамото написал протокол биткоин на извращенном языке программирования, который преднамеренно ограничивает сложность транзакций. Следовательно, каждое новое приложение, с которым столкнулся Бутерин, стало своего рода взломом системы.
«Я обнаружил, что используется принцип швейцарского армейского ножа, у которого, в теории, 15 различных функций, но на практике они очень урезаны», — объясняет он.
В конце концов он понял, что если написать версию биткоина, но на тьюринг-полном языке программирования, то сеть сможет обеспечить все мыслимые и немыслимые цифровые услуги прямо «из коробки». И можно не ограничиваться только финансовой сферой. Можно воспроизвести Facebook, пересобрать фондовый рынок или даже создать полностью цифровые корпорации и управлять ими вне пределов юрисдикции любого государственного субъекта. После помещения в блокчейн они будут существовать в среде, где программное обеспечение, данные и финансовые активы не мешают друг другу.
В течение месяца после приезда домой Бутерин оформил свою идею в технический документ. И имя ему было Ethereum. Он отправил документ пятнадцати своим друзьям, которые затем распространили его дальше, и около 30 человек обратились к Бутерину, чтобы обсудить его. Отзывы оказались лучше, чем он ожидал.
Среди тех, кто наткнулся на статью Бутерина, был Стефан Туал, энтузиаст криптовалюты, который в итоге присоединился к команде Виталика. «Я получил документ от Виталика, прочитал его и… У меня отвисла челюсть, если можно так сказать, я свалился, пораженный, думая, что этот парень гений, и я должен работать на него», — вспоминает Туал.
Бутерин ждал, когда нахлынут негативные отзывы, выявляющие критические недостатки, но этого не случилось.
«Когда я предложил идею Ethereum, моей самой первой мыслью было: «Окей, это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и сейчас пяток профессиональных криптографов обрушатся на меня и пояснят, насколько я глуп, потому что не вижу целую пачку самых очевидных ошибок», — вспоминает Бутерин.
«Две недели спустя я был крайне удивлен, когда ничего подобного не произошло. Как оказалось, центральная идея Ethereum была удачной и абсолютно надежной в своей основе».
Спустя пару месяцев те, кто серьезно воспринял эту идею, вылетели на биткоин-конференцию в Майами, где многие из этих людей впервые встретились лично. Бутерин представил Ethereum, стоя на сцене, и зрители вознаградили его долгими и бурными рукоплесканиями. Когда он отошел от подиума, то был поглощен оравой биткоинеров, толпой будущих приверженцев. Они были убеждены, что Ethereum может стать следующим крупным изменением в мире. В последующие несколько месяцев объединенная группа основателей начала сбор средств на разработку через краудсейл «эфира», собственного токена сети Ethereum (crowdsale — предпродажа токенов криптовалюты, осуществляющаяся для привлечения инвесторов до проведения ICO). Им удалось собрать более 31 000 биткоинов от криптовалютного сообщества, и эти деньги пошли на создание некоммерческой организации в Швейцарии, которую назвали «Фондом Эфириума» (Ethereum Foundation). Ее задачей стал контроль разработки программного обеспечения с открытым исходным кодом для Ethereum.
Бутерин представляет Ethereum
(Однако операции по продаже «эфира» были менее успешными. Все платежи были произведены в биткоине, курс которого на момент продажи был примерно 650 долларов. Вскоре после этого его цена упала, и фонд, сохранивший всю прибыль в биткоинах, столкнулся с абсолютно неоправданными потерями миллионов долларов).
Прошлой весной первая версия Ethereum стала доступна в интернете. Весь «эфир», обещанный ранним инвесторам, был выдан, и разработчики начали использовать его для обкатки платформы. Для обсуждения проектов члены сообщества устроили в ноябре встречу в Лондоне.
Судя по массовости, можно с уверенностью сказать, что чуть более чем за год данная технология превратилась из мечты одного человека в мощное движение, объединяющее талантливых разработчиков, живущих по всему миру. Бутерин уже не просто описывает собственное видение будущего, он создает платформу, которая вдохновляет никогда не встречавшихся с ним людей полностью изменить их жизнь и профессиональные приоритеты.
Я встречаю их постоянно. Некоторые из них работают в Consensys, коммерческом предприятии в Бруклине, которое занимается созданием приложений на блокчейне Ethereum. Компания была основана одним из сооснователей Ethereum Джозефом Любином, имеющим особый талант переманивать мечтателей с их рабочих мест в традиционной денежной системе. Среди его сотрудников — бывшие сотрудники Bank of America, Нью-Йоркской фондовой биржи и Deutsche Bank.
Джефф Скотт Уорд присоединился к Consensys в 2014 году. Как и многие его коллеги, он с отвращением вспоминает жилищный кризис 2008-го, обрушивший мировую финансовую систему. Когда движение «Захвати Уолл-стрит» (Occupy Wall Street) заняло нижний Манхеттен, он был там. В 2014 году он устроился на Нью-Йоркскую фондовую биржу, где своими глазами посмотрел на структуры, вызвавшие весь этот хаос: «Это странно, потому что в один день я ходил по оккупированной Уолл-стрит, а затем внезапно оккупировал Уолл-стрит в буквальном смысле».
Когда Уорд узнал об Ethereum, он сразу же разглядел его потенциал по искоренению коррупции. «Это невозможно развидеть», — говорит он мне. Теперь в Consensys он работает над бухгалтерским приложением с тройным учетом под названием Balanc3. Оно обеспечивает неизменяемую общую запись в защищенном реестре при выставлении бизнес-счетов и, следовательно, сможет устранить некоторые виды мошенничества, которое возможны при подделывании финансовых документов.
«Я надеюсь, что финансовые рынки станут более безопасными, и мы сможем избавиться от тех, кто раз за разом нарушал наше доверие и разрушил мировую экономику без каких-либо заметных последствий для себя», — говорит Уорд.
Сферы применения Ethereum: от децентрализованных приложений до автономных демократических организаций
Еще есть Джои Круг, основатель рынка предсказаний под названием «Авгур», где можно делать ставки на исход будущих событий. Круг стал увлекаться рынками предсказаний, еще подростком прочитав статью Фридриха Хайека. Автор превозносил рынки как выражение и объединение коллективного интеллекта общества. «Я заинтересовался рынками предсказаний по двум причинам: чтобы более точно предсказывать будущее и использовать глобальные финансовые рынки для чего угодно (в отличие от того, чтобы возиться со стандартными рынками крупных финансовых организаций)», — объясняет Круг в электронном письме.
Рынки предсказаний, как показывает практика, дают более надежные прогнозы, чем опросы и даже эксперты — из-за того, что вероятность событий представлена на них в виде цены. Но в США их классифицировали как форму азартных игр и заблокировали.
В 2014 году Круг бросил колледж Помона в Клермонте (штат Калифорния), где изучал информатику, и построил полностью децентрализованную (и, следовательно, более трудную для регулирования) версию рынка предсказаний — сначала на биткоине, а затем на блокчейне Ethereum.
Другие члены команды работают над такими проектами, как Ujo, приложением, которое позволяет людям покупать музыку непосредственно у исполнителей и распределять средства членам группы пропорционально их вкладам, и Transactive Grid — рынком прямой продажи энергии возобновляемых источников. Почти во всех начинаниях повестка дня заключается в том, чтобы перераспределить власть и экономическое влияние от «охотников за рентой» в пользу людей, которые непосредственно создают товары и ресурсы.
Впрочем, авторитетные компании, занимающие верхние позиции в финансовой пищевой цепи, также начинают принимать во внимание Ethereum. На лондонской конференции в ноябре прошлого года Мэтью Споук, молодой, с ямочками на щеках, старший консультант «Делойт» — одной из аудиторских фирм «большой четверки», каждый год приносящей десятки миллиардов долларов дохода — стоял за трибуной и расточал похвалы разработчикам Ethereum. «В этой аудитории, насколько я могу судить, прямо сейчас собралось больше умов, увлеченных данной темой, чем где-либо еще на планете. Здесь невероятные интеллектуальные ресурсы», — сказал он неподдельно дрожащим голосом.
И оставил Бутерина жонглировать множеством противоречивых вопросов, особенно из-за того, что его должность как изобретателя еще долго будет востребована. Ethereum запущен и работает. Но в нынешнем виде он не может поддерживать все проекты, которые на нем пытаются построить.
«Всё еще есть технические проблемы. Он не масштабируемый. Он не эффективен. Он не защищен. По правде говоря, это полная лажа. Быдлокод», — озвучивает свое мнение Влад Замфир, разработчик, которого Бутерин нанял, чтобы смоделировать следующую итерацию программного обеспечения Ethereum.
Хотя у Бутерина есть помощники, поиск решений всех этих проблем лежит именно на его плечах. И это не только технические решения. Как стало очевидно из истории биткоина, поиск решений по масштабированию блокчейнов и усилению их безопасности имеет также и политические последствия.
Хотя Бутерин может аргументированно писать и говорить о политике, она не интересует его настолько, чтобы он захотел участвовать в ней. Когда он был младше, вспоминает Виталик, он избегал самых простых взаимодействий. Простая покупка чего-либо в магазине могла вызвать беспокойство, потому что всегда могло случиться так, что он совершит какую-то ошибку, обнажающую его незнание основ общественного взаимодействия.
Как следствие, в сфере бизнеса и переговоров он чувствует себя не в своей тарелке. Он вел себя неестественно и в конечном итоге рассорился и разошелся с другими сооснователями. Его директор по работе с клиентами ушел прошлой осенью после прилюдной ссоры. Для организации, которая пытается внедрить новые формы власти, Ethereum Foundation все еще пугающе централизован.
Но на данный момент последователи Бутерина на этом техно-утопическом пути, кажется, вполне довольны ситуацией, называя его своим лидером.
«В настоящее время все — и у меня нет оснований полагать, что это изменится — довольны Виталиком как научным руководителем проекта», — уверил меня Любин. — Он лучший на планете для этой цели».
Если в будущем кто-то найдет лучший способ решения проблем Ethereum, то Бутерин первым, кто это признает, уверены разработчики.
«В конце концов, я знаю, что Виталик такой человек: если бы он увидел лучшее решение, то так бы и сказал. Он сверхпрагматичный», — говорит Туал, бывший директор по работе с клиентами Ethereum Foundation, который сейчас пытается стимулировать рост распределённой экономики, основанной на Ethereum, через проект Slock.it.
Когда я разговариваю с Бутериным, у меня такое же впечатление. «Я вообще поддерживаю почти каждую попытку разделения, — замечает он. — Если в будущем в Ethereum будут подобные дебаты, я определенно буду рад видеть, что Ethereum А идет в одном направлении, а Ethereum B — в другом».
Бутерин создал технологию, которую обычные люди могут использовать для отказа от традиционной финансовой системы. Если они после этого решат отказаться от Ethereum, он точно не сможет их в этом обвинить.
В Нью-Йорке, когда мы закончили наш разговор, Бутерин тут же открыл свой ноутбук и вернулся к работе. Его умственное переключение было настолько четким, что я в считаные секунды перестал для него существовать. Я оглянулся и заметил, что соседние столы заполнены сдержанными зрителями. Их любопытные взгляды создавали невидимые потоки, которые, кажется, преследовали Бутерина везде, куда бы он ни пошел. Перед тем как уйти, я тоже сидел и наблюдал за ним некоторое время. Из блюдечка исчезла долька лимона. Примерно в середине интервью он положил ее в рот и проглотил.